Во фразе: «Этот добрый человек,
(решивший — он вершитель наших судеб)
почистив зубы и надев сюртук,
и тенью прошмыгнувший мимо Мойки,
зайдя к процентщице, как будто по нужде,
убив топориком противную старуху,
и там еще кого-то — это ль важно-
затем раскаялся» — возможно, тридцать слов —
весьма правдивы и одно лишь ложно.
Какое? Прокуратор Иудеи
однажды тоже добрым назван был
тем, кто не должен, вроде, ошибаться...

Знать, доброта не поддается счету.
Она из категории понятий,
подчас противоречащих понятьям...

Про судьбы. Коль исход определен,
то поиск правды не имеет смысла
и лужа крови очень даже к месту...

А вот деталь — герой наш чистил зубы,
воспользовавшись веткой сальвадора,
дубовой кисточкой, а, может быть, щетиной,-
нам не важна в предложенном контексте...

Зато топорик — важная улика.
Но уменьшительно-ласкательное «ик»
«икнулось» как-то очень неуместно,
конечно, коль рассматривать сюжет
со стороны радетелей за жертвы...

Здесь самое правдивое — «убил»...
Смени словечко«, скажем, на «пугнул»,
и нету драмы, только хулиганство...
Но нужно ли, чтоб все остались живы...

«Раскаялся» — быть может, в этом ключ
и главная сюжетная загадка...

А истина, по правде говоря,
есть правда, поделенная на ложь
и возведенная в тринадцатую степень...

Любая ложь — при этом полуправда.
А маленькая ложь зовется лжинкой,
рифмуясь с жинкой, загулявшей по весне
и порешившей враз прервать свой плод,
себе солгавши — здесь ему не место...

Но вдруг она Пульхерией зовется,
а тот, кто не родится — Родион.
Но ведь тогда, не даст соврать старуха,
она права...